Предлагаем нашим читателям ознакомиться с текстом кураторской экскурсии доцента РГППУ, кандидата педагогических наук, члена Союза художников России, члена Союза журналистов России, члена международного Союза педагогов-художников, члена Правления Свердловского регионального отделения ВТОО «Союз художников России» Александра Владимировича Степанова  на выставке Антона Таксиса «Супремус. Силуэт. Импровизации».

 ***

Антон Таксис является еще представителем группы художников. На афише выставки Антона Таксиса «Супремус. Силуэт. Импровизации» представлена творческая группа «А_ЧЕТЫРЕ». Сегодня все мы здесь присутствуем: три Александра (Степанов, Максяшин, Маврин) и Антон. Группа еще новая, мы только начинаем делать выставки. Хотим привлечь к этим выставкам и Каменск-Уральский.

 Что такое супрематизм? Явление в искусстве, известное во всем мире. Оно было подлинным авангардом, который перевернул художественное сознание во всем мире. К сожалению, Россия родила это явление, но она не сразу до него дошла. В СССР еще в 70-годы прошлого века не дай бог принесешь какой-то квадрат, подражание Малевичу… Теперь все поменялось.

Вот совсем недавно мы все вместе делали художественную выставку в Архитектурной академии, связанную с супрематизмом «Супремус». И первым посетителем выставки, а мы еще не открылись,  — был ректор этого ВУЗа. Он сказал, что очень любит супрематизм. Посмотрите, как все поменялось!  И это справедливо. Ведь супрематизм для России – явление знаковое, это наша гордость. И в то же время – парадокс. Его нужно как-то объяснять. Когда сталкиваются с супрематизмом, особенно с «Черным квадратом» Малевича, обычно говорят: а что это такое, дорожный знак?

Да ради бога – называйте и так.  Это ведь тоже хорошо: люди упражняются в осимволизировании явлений – обозначили дорожным знаком. Это тоже хорошо,дорожные знаки регулируют нашу жизнь. Но у Малевича-то была другая задача. Он хотел доказать, что вот эти простые геометрические формы тоже имеют эстетическое значение, то есть ими можно наслаждаться, они вызывают какие-то эмоции. Сложный вопрос. Но я надеюсь, они вызывают у зрителя положительные эмоции. У меня, например. Я люблю заниматься супрематизмом со студентами, и им это нравится, им это интересно.

Совершим небольшой философский экскурс в историю супрематизма.  Откуда он вообще взялся, этот супрематизм?  Был такой философ, символ философии – Платон. Он вообще не общался с людьми, которые не знали геометрию, не любили геометрию. Он с ними принципиально не общался. Знание геометрии он ставил в разряд актуальных философских знаний. Платон ведь оказался прав. Что сейчас происходит? Сейчас модно говорить о нанотехнологиях, а там заложены самые простые и, одновременно, самые сложные формы – квадрат, шар…

Мой друг и художник, Герман Селиверстович Метелев, который 5 лет учился в художественной школе, 5 лет – в художественном училище,  5 лет – в академии, 3 года – в аспирантуре академии, шутил-говорил: «Всю жизнь прожил, а так и не научился рисовать куб». Значит, в этих формах есть что-то более глубокое, чем мы видим. На этом и основано притяжение супрематизма.

Антон Гарьевич видит немножко другое, он видит в нем (супрематизме) какие-то смыслы, связанные с какими-то социальными проблемами, с юмором, с какой-то символикой. Супрематизм у него, помимо геометрического смысла, рождает у него какой-то другой план. На данной выставке все его работы с чётко концептуально выраженным направлением, где он мягко переводит геометрию в план эмоциональный. Это очень важно: почувствовать эмоцию от работы. Этого и добивался Малевич. Антон за счет цвета, ритма, каких-то ему присущих отточенных  дизайнерских приемов очень хорошо переводит всё это в эмоцию. Да, красиво  сделано, хорошая композиция, хорошая структура. А какие смыслы! И иронические, и эротические, и игровые. Он втягивает зрителя в свою супрематическую игру.  Многие говорят: ну, так и я могу. Так в этом и весь смысл, суть супрематизма – каждый может сделать хорошую супрематическую вещь.  Несмотря на то, что на сегодняшней выставке представлены базовые геометрические формы, они организованы в такие структуры, что он не теряет свою самобытность. Наверное, это будет с каждым, кто будет работать в этом: можно стилизовать, можно подражать, можно пытаться открыть какие-то свои комбинации. Супрематизм – это увлекательная игра, которую можно вести бесконечно.

Хотелось бы закончить своими стихами, посвящёнными авангарду. Это тоже одно из моих хобби – писать стихи. Начну с отца-основателя супрематизма – с Малевича, который пытался через свои формы внушить зрителям свои эмоции. У него есть самая известная работа «Черный квадрат». Я был в Третьяковской галерее, спросил у смотрителя, где «Черный квадрат». В ответ: «Да вы надоели с этим «Черным квадратом», сотый человек уже спрашивает – на другой он выставке, увезли». Что говорит о большой популярности «квадрата». И когда зрители созерцают этот шедевр, они видят там что-то непростое: какие-то трещины, в трещинах еще какие-то краски… Это все рождает ощущение загадочности «Черного квадрата». Мое стихотворение посвящено тайне «Черного квадрата»:

Когда Малевич Казимир

 Узрел в искусстве квазимир,

 Он живопись решил убить,

Квадратом черным завершить.

Но не подумал сгоряча,

Что рубит не с того плеча.

А привлеченный им квадрат

Такой задаче и не рад.

Квадрат в итоге затрещал

И живопись не удержал.

Сквозь трещины она летела —

Следы остались.

Вот в чём дело.

И еще одно стихотворение об авангарде, что это такое. Вообще, игровые формы продвигают в творчество. Они воплощаются в какие-то формы, среди которых мы с вами живем, которые помогают нам осваивать и понимать мир. Стихотворение посвящено Владимиру Татлину, второй авангардист, нелюбимый нашими идеологами искусства 40-50-х годов. Малевич, Татлин, Кандинский и остальные …Очень интересный человек, и художник. Стихотворение называется «Летатлин»

Владимир Евграфович Татлин,

Как и все, не умел летать.

Поэтому средство летательное

Начали изобретать.

Чтоб человек как птица

Отправиться мог в полёт.

И этому факту сбыться

Помог бы его «махолет».

Владимир Евграфович Татлин

Построил свой аппарат.

Назвал он его «Летатлин».

Такой получился расклад.

Но чтобы взлетел «Летатлин»,

На башню его надо внесть.

И спрыгнуть с ним вниз.

Ну, а дальше?

Дальше лететь как есть.

Башню придумал Татлин

И имя ей громкое дал.

Так ли, не так ли,

Но — третий Интернационал!

Но вот построить башню как-то не удалось.

А что без неё «Летатлин»?

Жалко его до слез.

Теперь он висит в музее,

Где каждый с ним встретиться рад.

А вдруг он взлететь сумеет,

Безбашенный аппарат?